История философии Запад-Россия-Восток - рудольф бультман

Рудольф Бультман родился 20 августа 1884 г. в Вифельстеде (Ольденбург). С 1903 по 1907 г. он изучал теологию и философию в Тюбингене, Берлине и Марбурге. В 1912 г. Бультман защитил теологическую диссертацию, посвященную проблемам Нового завета. Преподавательская деятельность Бультмана началась в Бреслау (1916-1920), продолжилась в Гиссене. С 1921 по 1951 г. он был профессором теологии в Марбургском университете, снискав себе славу одного из наиболее известных философски мысливших протестантских теологов.

Бультман испытал влияние так называемой либеральной теологии теологического направления, представители которого стремились истолковать Библию со своего рода научно-рационалистических позиций. Основной теологический труд Бультмана, принесший ему широкую известность и выдержавший множество изданий "История синоптической традиции" (1921). (Синоптическая традиция это особый способ одновременного, параллельного опубликования и комментирования трех Евангелий от Марка, от Матвея и от Луки.) Для философии существенно то, что в этой работе Бультман применил разработанный им оригинальный метод изложения и интерпретации текстов, в данном случае библейских. Суть этого метода (die formgeschichtliche Methode) в том, что тексты Нового завета исследовались с исторической и социальной точек зрения: где именно, в каких христианских общинах они возникли и возымели свое действие, каково, следовательно, было их "место в гуще жизни" (Sitz im Leben).

К области специальной теологической интерпретации (экзегетики) относятся и более поздние произведения Бультмана его комментарии к Евангелию от Иоанна (1941), а также сочинение "Теология Нового завета" (1953). Его путь в теологии можно проследить по четырем томам сборника его статей под заголовком "Верить и понимать" (1933-1965). Примером "практической теологии" (т.е. теологии, обращенной к непосредственной жизни верующих) могут служить "Марбургские проповеди" Бультмана.

Определенный интерес для философии представляет обращение Бультмана в 20-х годах (вслед за К. Бартом) к диалектической теологии. Но наиболее знаменательной страницей в истории западной философии, связанной с творчеством Бультмана, стало его общение с М. Хайдеггером (во время, когда тот пребывал в Марбурге).

Исходные позиции обоих мыслителей существенно различались. Тем не менее экзистенциализм М. Хайдеггера, особенно представленный в его работе "Бытие и время", повлиял на идеи Бультмана. У Хайдеггера Бультман перенимает анализ Dasein (здесь-бьггия). Бультман признает, что человек определен заботой, смертью и совестью, зовущей перейти от неподлинности к подлинности. Но он иначе чем Хайдеггер отвечает на вопрос о ситуации человека и ищет ответ не в философии, а в христианском откровении. Откровение возвещает о себе в "керигме" (Kerygma), т.е. в проповеди Евангелия. Через "керигму" Иисус Христос дает человеку шанс возможность снова стать понятым Богом. Человек, однако, вносит в важнейшие для себя  вопросы "пред-понимание". Философия оказывает неоценимую помощь в разъяснении пред-понимания, свойственного человеку.

Из сказанного ранее ясно, что решающее значение для понимания веры Бультман придает интерпретации послания, содержащегося в Новом завете. В философском отношении особенно интересна разработанная Бультманом (опять-таки под влиянием Хайдеггера) концепция "экзистенциальной (existentiale) интерпретации". Суть ее можно выразить следующим образом. Библейские тексты для Бультмана не нейтральная информация, не сухой исторический и литературный документ. Они содержат в себе вызов, обращенный к человеческой экзистенции. Отсюда особое требование к их истолкованию: следует постоянно иметь в виду и эксплицировать, раскрывать экзистенциальные моменты, заключенные в тексте. Так, притчи о Христе важны не только в историческом и литературном отношениях. Главное в них "зов любви", именно экзистенциальные порывы Бога как личности, требующие личностно-экзистенциального ответа от верующих. Бультман развивает интересные герменевтические идеи. Когда человек озадачивает себя вопросом относительно текста, то он именно благодаря тексту как бы позволяет поставить вопрос о самом себе и дает вырваться на волю своим притязаниям. Человек вновь и вновь призван принимать решение, причем решение о самом смысле, заключенном в зове любви. А зов любви, по Бультману, главное в послании Нового завета, то, что уже не зависит от картины мира, которая обусловлена каким-либо историческим временем. Этот зов человек слышал в давние времена, он слышит его и сегодня, хотя современный человек и не может принять мистическую картину библейского мира. Такова диалектика воззрений Бультмана: с одной стороны, он раскрывает социально-историческую и экзистенциальную обусловленность библейских текстов; с другой стороны, стремится выяснить вневременное их значение и содержание. В первом случае Бультман в наибольшей степени развивает традиции либеральной теологии. Во втором, т.е. при разборе "решения веры", чувствуется параллель с "диалектической теологией" К. Барта.

С этим также связана бультмановская концепция "демифологизации" библейских текстов, которую он изложил в широко известном докладе "Новый завет и мифология" (1941). Бультман стремился "освободить" Новый завет от наслоений античного воззрения на мир, которые, по его мнению, во многом препятствуют пониманию истинного смысла библейских текстов и могут вести к ложным толкованиям. Тот же подход воплотился в теологическом сочинении Бультмана "Христианство в рамках античности", где христианство было противопоставлено иудаизму, древнегреческому наследию, эллинизму и гнозису.